Немая Геля из «СВ-шоу» Радмила Щеголева: «Я составила завещание, начала раздавать украшения, вещи, писать прощальные письма...»

«Данилко было интересно самому создавать представления, вот только роли для себя я в них не видела. Тогда и приняла окончательное решение уйти и заняться своим делом. В коллективе я жила своей жизнью, и многих раздражало, что держусь особняком, но выяснять отношения сейчас не хочу»

И вот тут случилось непредвиденное. Из-за неправильно поставленного диагноза я перенесла неудачную операцию, которую, как позже выяснилось, можно было не делать. Чувствовала себя отвратительно. Был назначен период реабилитации — минимум две недели. Но я не имела на него права и уже через неделю поехала с Андреем в Лондон танцевать в балете. Еще через пару недель плясала в Германии, где мне стало совсем худо. Далее без передышки — гастроли в Сочи, где от боли я мало что соображала, но все-таки поехала — в этом городе большой зал, а я не хотела подводить коллектив. Там-то мне и стало совсем невмоготу.

Я не то что на сцену выйти — рукой-ногой пошевелить не могла. Высокая температура, адские боли, полный упадок сил. Оставаться в чужом городе без квалифицированной медицинской помощи равносильно самоубийству, а на Киев — ровно один рейс. Я посоветовалась с директором Андрея Игорем о том, что делать дальше и как лучше решить все вопросы. Он, видя, в каком я нахожусь состоянии, ответил кратко: «Хватай билет на первый самолет и немедленно отправляйся домой. Андрею я сам все объясню».

Данилко в это время отдыхал, поскольку прилетел в шесть утра. Будить его я не решилась. Улетела, и слава Богу, поскольку весь последующий год провела в больницах или дома, не поднимаясь с постели, к которой оказалась практически прикована. Таким вот неудачным оказался финал нашего с Андреем делового романа.

Мама, которая постоянно находилась рядом, прочитала в газете, что ее дочь — предатель, и очень расстроилась. Я же на подобные выпады никак не реагирую и ничему не удивляюсь. Все зависит от внутренней культуры, интеллекта и воспитания человека.

— Но сам Данилко о вас ни единого кривого слова не сказал.

— Повторюсь: все дело в воспитании и интеллигентности. Его коллектив весьма сплочен, они много лет друг друга знают, дружат. Я в нем появилась как инородное тело, поэтому реакция ребят вполне объяснима.

«МЕНЯ ОДОЛЕВАЛИ ТАКИЕ ПРИСТУПЫ, ЧТО НИ О ЧЕМ, КРОМЕ КАК УНЯТЬ БОЛЬ, ДУМАТЬ НЕ МОГЛА»

— Другими словами, вас откровенно недолюбливали?

— Не хочу копаться в таких вещах. Во-первых, с этими людьми я работала в одной связке, во-вторых, мы с ними не семья, чтобы выяснять отношения. Как приспособилась, так приспособилась, чего там вспоминать...

В любом случае ничего плохого о них сказать не могу, а вот любили они меня или нет — их забота. В жизни ни разу не задумалась о том, комфортно ли мне в этом коллективе, поскольку возила с собой много литературы, кассеты с музыкой. И жила своей жизнью.

Многих раздражало то, что я держалась особняком. Поэтому тесного контакта между нами не существовало. Но это отнюдь не были мои показательные выступления — я всегда такая. Тем не менее друзей у меня много.

— Так, может, все было наоборот — они к вам неплохо относились, а вы, держа дистанцию, не замечали доброго отношения?

— Ой... (Вздыхает). Где любовь, там и ненависть — жесткое чувство.

— Итак, из Сочи вы улетели домой. Как дальше развивались события?

— Для меня никак, поскольку остро встал вопрос о жизни и смерти. Одной ногой я находилась в могиле. Порой одолевали такие приступы, что ни о чем другом, кроме того, как хоть на секунду унять боль, думать не могла. Когда наступала малюсенькая передышка, начинала сильно переживать. Было очень обидно, что внезапным отъездом, сама того не желая, я здорово подвела ребят. В таком шоу, как у Данилко, быстро поменять мизансцены — колоссальный труд. Конечно, мы и раньше продумывали мою замену. Андрей же вынужденно сделал это за пару часов до начала концерта.

— Может, нужно было дождаться Андрея, объясниться именно с ним, а не с директором?

— Конечно, так было бы лучше, но рейс-то оказался один! Я пыталась проконсультироваться с сочинскими врачами, но им до моих сложных хворей никакого дела не было. В курортных городах в летнее время работают наемные эскулапы, которые приезжают отдохнуть да подзаработать. К тому же есть ли смысл говорить сегодня о том, как тогда могло быть лучше? Как говорит в таких случаях моя тетя: «Был» у нас не работает». Я не оправдываюсь, скорее всего, сама во многом напортачила, а возможно, и Андрей в чем-то не прав. В общем, Бог нас рассудит.

— Данилко вам потом позвонил?

— Нет, обиделся. Это ведь не он — я оказалась не права. До случившегося мы семь лет проработали вместе. Судя по всему, наступил логический момент для расставания. Вот только звезды как-то неправильно расположились и ситуация сложилась крайне идиотская.

«ПЕРЕД «ЕВРОВИДЕНИЕМ» Я ПОЗВОНИЛА ДАНИЛКО, И ОН ОБРАДОВАЛСЯ»

— Основная причина расставания — ваша нереализованность в этих проектах или психологическая усталость друг от друга?

— Усталости не было, а нереализованности сколько угодно... В итоге одно наложилось на другое...

— За прошедшие четыре года вы с Андреем так ни разу и не встретились?

— Нет. Правда, перед «Евровидением» я ему позвонила. Понимаете, между людьми, которые долгое время работали вместе, жили одним делом, существует определенная связь. Можно не наяривать друг другу по телефону по 100 раз на дню, можно не видеться годами, но при этом чувствовать определенный контакт. Я кожей ощутила, что сегодня Андрею необходимо позвонить. Ему предстояла тяжелая поездка в Финляндию, а я отлично знаю его характер. Он то решался поучаствовать в конкурсе, то отказывался, но всегда хотел туда попасть. Я понимала, насколько это для него важно, и первая сделала шаг навстречу.

— Наверняка волновались, ведь позади столько лет молчания?

— Я не молчала. Просто у нас отсутствовало регулярное общение. Судя по всему, он ожидал моего звонка, обрадовался. Мы хорошо поговорили, Андрей хотел, чтобы я посмотрела номер в «Танцах со звездами», с которым он собирался на конкурс. Договорились о встрече.

— Побеседовали о совместных планах или просто попили кофе да пообщались ни о чем?

— Мне позвонили из компании Андрея, спросили, готова ли я к сотрудничеству. Я объяснила, что, в принципе, готова, но окончательного согласия не могу дать до тех пор, пока точно не узнаю, в чем заключается наше сотрудничество. Если поступят интересные предложения, то глупо будет от них отказываться. Принципиального негатива у меня нет. И по отношению к коллективу, кстати, тоже.

— Если вновь предложат стать Гелей?

— Нет-нет, что вы! К тому же со мной говорил не Андрей, а его представитель. Это был предварительный звонок, люди уточняли, сможем ли мы встретиться.

— Значит, в вас заинтересованы.

— Ой, как вы любите моментально делать прогнозы! (Смеется). На самом деле, я об этом не думаю. Что будет, то будет. Поживем — увидим. Одно знаю точно: Андрей устал от столь жесткого графика. Что касается наших с ним проектов, то лично мне хочется сделать драматический или комедийный музыкальный спектакль, но при одном условии: этим должен заниматься приглашенный режиссер.

— И Андрей вновь будет Веркой Сердючкой?

— Ни в коем случае. Речь идет об ином, серьезном образе. Я очень люблю Андрея как актера, но повторюсь: мечтаю, чтобы действо ставил другой режиссер. Возможно, пришло время Андрюше взглянуть со стороны на происходящее, хорошо подумать над увиденным, взять тайм-аут. И дальше не пожалеть ни времени, ни денег, чтобы создать что-то совершенно новое, неожиданное, качественное, не используя больше заезженный образ. Чтобы сломать, наконец, стереотипы и выйти на новую беговую дорожку.

— Поборов недуг, вы вернулись на сцену?

— Нет, занялась бизнесом. Мы с друзьями открыли кадровое агентство. Я полностью переключила мозги на незнакомое дело и получила отличные результаты.

— Чем занималось агентство?

— Мы подбирали персонал для различных компаний, никак не связанных с искусством. Это были строители, производители качественной водки, программисты.

— Вы являлись соучредителем?

— Я и сейчас им являюсь, но сегодня мы на время закрылись — для реорганизации. К тому же затянулась моя творческая пауза. Хотя по поводу того, что как актрису меня забудут, я не волнуюсь. Одна знакомая отлично сказала: «Ты умереть боишься? Так умри и родись заново!».

Тогда, четыре года назад, у меня произошло психическое и физическое перенапряжение, которое вылилось в тяжелую болезнь, а затем и уход в бизнес. Сегодня все в порядке, уже даже друзья взмолились: «Делай хоть что-нибудь, а то ты своим творчеством всех нас замучила». (Смеется).

— Клиенты, устраивающиеся на работу, вас узнавали?

— Возможно. Но я-то вела себя с ними по-другому. Общалась на темы, явно не соответствующие уровню Гели.

«РАДА, ЧТО ОТКАЗАЛАСЬ СНИМАТЬСЯ В ИТАЛЬЯНСКОМ ФИЛЬМЕ ПРО ЧИКАТИЛО»

— Бизнесом долго занимались?

— Около трех лет.

— И ни одного похода «налево», в творчество?

— Ну почему же? На тот момент мне предлагали бесконечные и непонятные сериалы. На вопрос, о чем кино, отвечали приблизительно так: «Сценария нет, но съемки послезавтра». Разве это серьезно?

Однажды снималась итальянская картина, соответственно, очередь на кастинг выстроилась длиною в километр. Я в нее спокойно стала. Правда, заблаговременно поинтересовалась фамилией режиссера. «Зовут его Давид Гриеко, но это имя вам ни о чем не скажет. Он еще ничего не снимал». — «А тема хоть какая?». — «О маньяке Чикатило». Я тут же поняла: не мое и ни за что! К тому же роль предстояло играть на английском языке. Тогда я решила пошутить.

Предложила друзьям, которые не имеют отношения к искусству и при этом отлично владеют иностранными языками, прийти на пробы. Представляете, их мгновенно утвердили, ребята отлично сработали, еще и приличный гонорар получили.

В итоге их роли в фильм не вошли. (Смеется). Они потом меня искренне благодарили: «Как классно! И деньги заработали, и нигде не опозорились». Этот фильм почему-то до сих пор не показывают, хотя главную роль, на минуточку, сыграл Малколм Макдауэлл. В Киеве, правда, фильм один раз демонстрировали, в весьма кулуарном месте, и пригласили нас на просмотр. Если честно, кино получилось запредельное.

— Как называется?

— «Эвеленко». Так звучит фамилия главного героя — прототипа серийного убийцы Чикатило. (Название фильма — от английского «evil» — зло. В аннотации указано: «Не рекомендуется для просмотра детям до 13 лет». — Авт.). Это круче, чем все фильмы украинских режиссеров, вместе взятых. (Хохочет).

Моих же друзей работа на площадке воодушевила. Они активно вошли в предлагаемые обстоятельства, теперь медитируют и разрабатывают дальнейшие творческие проекты.

— Все-таки не поверю, что, не получая от театра и от кино серьезных предложений, вы четыре года сохраняли полнейшее спокойствие.

— Мне несвойственно состояние паники, тем более после многолетней работы с Андреем Данилко. Там каждый день новая сцена, а значит, стопроцентная импровизация. После таких экстримов хвататься за сердце из-за мелочей не получается. А вопрос: забыли меня — не забыли — и вовсе не существует. Я была счастлива уже оттого, что люди наконец начали со мной общаться как с Радмилой Щеголевой, а не отождествлять с хитренькой и глупенькой Гелей. Если бы вы знали, какой это кайф — свободно перемещаться по городу, когда и к тебе не пристают с дурацкими вопросами, привязанными к прошлому отрезку жизни.

Когда со мной случилось все самое плохое, я костюмы, платья, парики сразу раздала детям друзей. Они в этих нарядах выступают на школьных вечеринках и довольны как паровозы. Так что ни похорон, ни панихид по поводу Гели не устраивалось.

«Я ГОТОВИЛАСЬ К ХУДШЕМУ. НЕПРАВИЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ, И СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА — КРЕМАТОРИЙ. НО СМЕРТЬ ОТМЕНИЛАСЬ»

— По телефону вы сказали, что на днях у вас назначена фотосессия...

— Это значит, что мы с Русланой Писанкой готовим совместный проект. Рабочее название — «Женский клуб». Такая телевизионная история, плавно перетекающая с экрана в реальную жизнь. В «Женский клуб» будут приглашаться люди, мечтающие привести себя в нормальное душевное состояние и соответствующую внешнюю форму.

Сегодня век индивидуализма, люди не умеют общаться. Соответственно, имеют массу комплексов, которые выражаются в неправильном питании, доводящем до ожирения, неумении достойно себя подать, мучаются от различных фобий.

У нас будут рассматриваться проблемы здоровья, внешности, внутреннего состояния... В проекте принимает участие партнер Руси по «Танцам со звездами» Николай Коваленко, он уже сегодня пробует эту схему у себя в Черкассах. Говорит, что есть позитивные результаты. К примеру, с началом занятий спортом, бальными танцами жизнь человека кардинально меняется. Красивую форму приобретает не только тело, но и личность.

Я сегодня занимаюсь реабилитационной гимнастикой. Она была разработана сразу после войны для восстановления людей, получивших ранения. Мне повезло — я познакомилась с замечательным тренером Ксюшей Мартынюк. Она не просто ведет с нами регулярные занятия — обладает удивительной энергетикой. Любого человека выводит из состояния стресса, депрессии, приводит в норму, заставляет по-новому взглянуть на жизнь, полюбить себя, свое окружение, избавиться от негатива.

До встречи с Ксюшей я готовилась к худшему. Неправильный диагноз, и следующая остановка — крематорий. Печальное будущее Радмилы Щеголевой было мастерски срежиссировано. И я, как покорный ягненок, целенаправленно шла к выполнению данного сценария. Составила завещание, начала раздавать украшения, вещи, писать прощальные письма.

Вскоре попала на курсы Норбекова. Вот где царит познавательная, разумная атмосфера. Вначале меня попросили сделать самые элементарные вещи, а я не смогла. Тогда подумала: «Боже, как стыдно! Другие люди спокойно все выполняют, а ты не в состоянии переступить через собственное «эго».

В свое время, будучи серьезно больным, Мирзакарим Норбеков не только превозмог недуг — разработал всевозможные системы выздоровления, причем с помощью саморегуляции организма. Это целый комплекс — гимнастика, включая дыхательную, правильное питание, общение, мысли.

— И умирать расхотелось?

— Смерть отменилась. Тем более что я встретила Ксюшу Мартынюк. До этого три месяца практически не двигалась. Тренер постоянно находилась рядом. Следила, возилась, как с малым дитем. Помню, я жутко орала: «Все! Больше не могу». А Ксюша мягко, спокойно уговаривала: «Нет такого слова — «не могу». Ее любовь, талант, терпение вывели меня чуть ли не из инвалидного состояния.

— Наверняка ситуацию усложняла депрессия.

— Ой, там все было, лучше не вспоминать. Когда беды постепенно начали отступать, я пошла в церковь. Начался следующий этап моего воскрешения.

— Мысли уйти в монастырь не возникали?

— Нет. Видимо, я этого еще не заслужила, в миру сделала не все, что должна. Раньше не понимала, зачем огромная толпа людей отстаивает в храме по многу часов подряд. Это очень утомительно. Но пришло время, я сама решила причаститься.

Для этого необходимо отстоять вечернюю службу, утреннюю молитву, придерживаться поста. Простояв в церкви час, поняла: среди огромного количества собравшихся выкручивает одного-единственного человека — меня.

Бабушки стоят себе спокойненько, никто не кричит, не падает. Дальше наступило то, что в восточных науках называется медитацией. Когда я пришла в себя, то мало что соображала, не понимала, где нахожусь, что происходит, не помнила, что только что плакала. Таким было очищение, свет. Раньше ничего подобного я не испытывала.

— Наверняка и характер изменился? Помнится, в нашем первом интервью вы себя иначе как фурией не называли.

— Однажды я услышала у Николая Фоменко классную фразу: «Старость не всегда приходит с мудростью. Иногда она приходит одна». (Смеется).

 

Ольга КУНГУРЦЕВА, «Бульвар Гордона», bulvar.com.ua, 15.08.07