“Евровидение” устало от демократии?

В конце прошлой недели Москву посетила делегация Наблюдательного совета Европейского вещательного союза (EBU) во главе с гендиректором “Евровидения” Сванте Стокселиусом. Она подтвердила предложенный стороной-организатором выбор будущей площадки конкурса 2009 года — спорткомплекс “Олимпийский” и дату финала — 16 мая. Процесс наконец пошел. Стороны выразили море нескончаемого оптимизма и не обратили даже внимания на то, что радостно ударили друг друга по рукам аккурат 13-го после пятницы. Ох, нехороший это знак…

Немного цинично, но сдается, что россиянка Диана Гурцкая в черных очках форменным образом все сглазила своей душещипательной балладой Peace Will Come (“Наступит мир”), выступая на “Евровидении” в Белграде под флагом Грузии. Мир, как видим, наступил — под ослепительными фейерверками из “Градов”, танков и прочих огнедышащих орудий. Отголоски русско-грузинской канонады превратились в зловеще-ироничный аранжемент слезному девичьему всхлипу и аукнулись на столь далеком, казалось бы, от театра боевых действий культурно-музыкальном плацдарме, как континентальный конкурс песни “Евровидение”.

Руководители оргкомитета московского “Евровидения” отрапортовали по телевизору, что “нашим гостям все понравилось”. Гости в лице Сванте Стокселиуса, посетившего Москву с делегацией Наблюдательного совета Европейского вещательного союза (EBU), подтвердили: “Мы уверены, что в России организуют фантастический 54-й конкурс песни “Евровидение”. Москва — впечатляющий город, а предложенная площадка дает уникальную возможность разместить все под одной крышей”.

Спорткомплекс “Олимпийский” с его размерами, помещениями и возможностью вместить до 35 тысяч зрителей станет и впрямь самой большой концертной площадкой в истории “Евровидения”. Хозяева радужными мазками рисовали гостям захватывающие картинки из будущего: “Мы полны решимости провести “Евровидение” в Москве так, как оно не проходило все эти 53 года в других странах Европы. Это будет грандиозная церемония, будет задействовано трехмерное пространство: и высота, и глубина, и ширина — все возможности, которые предоставляет зал”.

Однако на лице г-на Стокселиуса читалась и печать глубокой задумчивости. Ограничившись дежурной репликой для официальной телекамеры, он отказался давать интервью другим СМИ, а в кулуарах все время охал и ахал — мол, напасть какая-то в последние годы преследует “Евровидение”: что ни конкурс, то сплошные политические катаклизмы. Так было с Украиной, когда после победы Русланы разразилась “оранжевая революция”, и до февраля 2005 года никто вообще не знал, доковыляет ли конкурс до Киева, где “Евровидение” оказалось тогда всем до лампочки. Потом Сербия, когда буквально накануне конкурса опять задымилось Косово, и был момент, когда уже думали о переносе “Евровидения-2008” в другую страну по соображениям “политической деликатности”.

Теперь Москва. Так радовались в Белграде трем мушкетерам “Евросонга” — Билану, Плющенко, Мартону. Так возбудились от мысли о захватывающем путешествии в загадочную Москву, так веселил всех Терри Воган, комментатор Би-би-си и ветеран конкурса, который плевался сущим верблюдом, вопил о “политической мотивированности” победы России, о том, что “он предупреждал”, грозился громко хлопнуть дверью и не приехать в Белокаменную. Напугал, в общем. Этим “бойкотом”, казалось тогда, все и ограничится. И на тебе! Зачем Гурцкая пела Peace Will Come?! Ну затянула бы что-нибудь про любовь-морковь...

Теперь, слушая в Москве рассказы о “трехмерном пространстве”, Сванте Стокселиус мог мучительно прикидывать в уме: а кто, собственно, в этом распрекрасном пространстве петь и плясать-то будет? Белораша с Рашей или еще, может, Никарагуа подтянется?

Громкие призывы к бойкоту московского “Евровидения-2009” из-за событий в Грузии первыми раздались, разумеется, из Балтии. В других европейских странах, где последней кавказской войной и ее экзотическими последствиями обеспокоены не меньше, до “Евровидения”, видимо, просто руки не дошли. Там пока заняты нестройным дуэтом Саркози—Медведева и трогательной Карлой Бруни, поющей в Лондоне с “Металликой” и сэром Полом Маккартни, пока ее муж озабоченно носится между Москвой и Тбилиси с оливковой веточкой мира. Но абсолютно не исключено, что ближе к делу тот же, скажем, Терри Воган или кто-то еще не раздуют громкую кампанию бойкота, чем выместят удачно подвернувшимся под руку политическим лозунгом всю затаенную ими черную злобу и на ненавистного Билана, и на победившую в конкурсе Россию.

Об этих малоприятных, но волнующих перспективах и хотелось, собственно, поговорить со Сванте Стокселиусом, но тот, видимо, догадывался, о чем может пойти речь, и всячески избегал контактов. К счастью, в официальных кругах EBU все-таки нашлись словоохотливые люди, которые на условиях анонимности согласились обсудить с “ЗД” тему возможного бойкота “Евровидения” в Москве со стороны европейских стран.

— Ни о каком бойкоте мы пока ничего не слышали, — бодро сказали эти люди. — Кое-где есть некоторая публичная полемика, но еще нет никаких официальных заявлений. В любом случае это решение каждой страны, которая может не подавать или подавать заявку на участие в конкурсе. Если же страна объявит о бойкоте после подачи официальной заявки, то она себя “накажет” штрафом, потому что все равно внесет денежный взнос на проведение конкурса. Мы надеемся, что все будет хорошо, — постучали по столу наши собеседники.

Взносы стран, кстати, значительно разнятся в зависимости от размеров национальных телеканалов-вещателей и потенциальной аудитории — от 15 тысяч швейцарских франков до полумиллиона (что почти соответствует эквиваленту в долларах). Обсуждать “персональные кандидатуры” тех, кто может в этот раз все-таки не подать заявки в знак протеста против политики России (например, Литва, Латвия, Эстония, Грузия, а может быть, и Польша с Украиной или какая-нибудь Албания с Боснией, а то и Дания с Великобританией?), наши собеседники решительно отказались. “Это преждевременные и беспочвенные спекуляции”, — сказали они. Впрочем, вся интрига разрешится довольно скоро. К середине ноября страны должны определиться. По осени цыплят и посчитаем…

Кстати, к бойкоту “по разным поводам” прибегали и раньше. Все эти поводы, правда, обычно сводились лишь к смертельной обиде за итоги голосования. Громче всех в свое время обиделась Италия, двукратная победительница “Евровидения” — 1964 г. в Копенгагене (Джильола Чинкветти с песней Non Ho L’eta) и 1990 г. в Загребе (Тото Кутуньо с песней Insieme). В 1993 г. Италия, однако, была настолько возмущена результатами голосования жюри, не оценившего ее очередного поющего соловья Энрико Руджери с песней Sole d’Europa, что “навсегда покинула “Евровидение”, удалившись с высоко поднятой головой в свой песенный монастырь “Сан-Ремо”. На смену Италии на “Евросонге-1994” в Дублине пришла Россия с песней “Вечный странник” и певицей Юдифь (Машей Кац). С тех пор EBU исправно отправляет итальянцам приглашения, но те их гордо игнорируют.

Тем временем эксперты EBU считают весьма вероятным не бойкот, а возвращение некоторых стран в лоно конкурса. Австрия, например, в 2007 году после победы Марии Шерифович и вхождения в первую тройку Верки Сердючки с группой Serebro громко заявила, что голосование на “Евровидении” зависит уже не от таланта, а от географии. Маленькое княжество Монако разобиделось годом раньше в Афинах, сказало, что оно такое маленькое, что за него все равно никто не голосует, и тоже ушло. Но после того как Наблюдательный совет EBU накануне визита в Москву неожиданно объявил о новых правилах, о возвращении в основную систему голосования национальных жюри, мнение которых значительно урежет абсолютный вес телевоутинга (телефонного голосования зрителей), многие “отверженные” оценили эту новость как позитивную и заявили, что “раз так”, то могут и вернуться.

С 1956 года, когда в Лугано председатель жюри Рольф Либерман объявил победительницей первого конкурса “Евровидение” швейцарскую певицу Лиз Ассия, система голосования на “Евровидении” изменялась и усложнялась вместе с самим конкурсом. В 1956-м соревновались 14 стран из Западной Европы, и, кроме победителя, никакие другие места и баллы не озвучивались вовсе. В этом году в Белграде на “Евровидение” съехалось рекордное число стран — 43, конкурс проходил в три этапа, а телевоутинг и зачитывание баллов от каждой страны каждому участнику превратилось в захватывающий аттракцион с колоссальным выбросом адреналина и эмоциональным надрывом.

Полвека назад жюри чинно восседало в зале. С развитием телевизионных технологий оно раздробилось и пересело в телестудии стран-участниц, откуда в прямом эфире передавало свои оценки. Эти оценки (см. выше) и тогда оспаривались и опротестовывались, хотя даже и не пахло “восточными соседями” и их “солидарным голосованием”, чем в последние годы многие так недовольны.

Впервые, кстати, баловаться по принципу “ты — мне, я — тебе” начали этнически однородные Греция и Кипр, выставляя друг другу из года в год высшие оценки. Неравнодушной слабостью к “своим” грешили и скандинавские “сестры” — Швеция, Дания, Норвегия, Исландия. Все это началось задолго и до “нашествия с Востока”, и до “балканской экспансии”…

В 1997 году, желая пресечь именно подозрения в необъективности национальных жюри и вопросы к их составу, на “Евровидении” был введен телевоутинг. Благодаря техническому прогрессу и мобильной связи на “Евровидении” воцарилась абсолютная демократия — властью народов (телезрителей) выбирались победители и назначались кумиры! Радовались, однако, недолго.

“Евровидение” быстро расширялось на восток, но Россия, например, как ни тужилась 13 лет кряду, никак не могла покорить его вершину (даже с помощью союзных стран) и обиженно надувала губки, видя, как эту вершину покоряли один за другим соседи по бывшей коммунальной советской квартире — Эстония, Латвия, Украина. В 2003-м решились на ход конем и выставили на конкурс в Ригу псевдо-лесбо-дуэт t.A.T.u, который к тому времени безо всякого “Евровидения” уже был мегахитом мирового масштаба. Казалось, беспроигрышный ход.

Зазнавшееся t.A.T.u, однако, откровенно на всех плевало и выступило на конкурсе не просто отвратительно, а позорно, но голоса обезумевших фанатов со всей Европы (а тогда их были миллионы) должны были принести легкую победу. Однако случилось ужасное. В Британии якобы дала сбой система телевоутинга, и во время голосования пришлось активировать мнение резервного жюри, которое по правилам “Евровидения” сохранялось в каждой стране и после 1997 года на тот именно случай, если вдруг накроются мудреные технологии. Накрылись они именно в тот момент, когда должна была победить русская группа t.A.T.u.

Резервное жюри, состоящие из английских снобов, разумеется, оценило наших еле кукарекавших поп-птах в 0 баллов. В итоге — победа улизнула к турчанке. В EBU по требованию России провели расследование. Оказалось, что британский народ в отличие от своего жюри оценил t.A.T.u в высшие 12 баллов, что обеспечивало им победу. Доказали даже, что вроде не было и никаких технических сбоев с телевоутингом. Но к этому времени уже подоспело “Евровидение” в Стамбуле, и скандал благоразумно замяли по обоюдному согласию сторон. Тем не менее в России все громче звучали обвинения в “политической ангажированности” “Евровидения”, и утверждалось, что “победы нам не видать в обозримом будущем как своих ушей”.

Но будущее оказалось удивительным. Мария Шерифович в разговоре с “ЗД” накануне финала “Евросонга-2008” в Белграде уверенно предсказала результат. “Ваш Билан, конечно, лучший, — сказала сербская звезда, — но победит в этот раз западная страна. Вот увидите. Это — политика”. “Ну что, Мария, где твоя западная страна?” — спросил я нашу предсказательницу минуты спустя после того, как она вручила на сцене Белградской Арены хрустальный кубок победителя Диме Билану. “Я рада за вас, — ответила певица, — но я была абсолютно уверена, что этого не случится”.

Не ожидал подобного, видимо, и Терри Воган, тот самый легендарный комментатор с Би-би-си, и его досада была столь велика, что обычное чувство юмора и изящная ироничная отстраненность улетучились, как лондонский туман. Вместо воздушного сарказма в эфире полилась грубая кондовая ругань. “Если “Евровидение” нас не любит, зачем нам в нем участвовать?” — негодовал британский критик, возбуждая весь “старый” континент. И уже не у нас, а там вовсю рассуждают о “политической мотивированности” и “предопределенности” результатов из-за численного засилья “восточных стран”, голосующих друг за друга. У “малой Европы” при такой системе голосования, мол, не остается никаких шансов.

Что делает “малая Европа”, которую “достало” демократическое волеизъявление народов, о котором в свое время так суетливо пеклись? Она решила его минимизировать, дабы избавиться от головной боли. Официально — ради “большей сбалансированности результатов”. Суть решений в том, что финальный результат будет теперь складываться из двух оценок — собственно телевоутинга и резервного (back up) жюри. Детали этого “складывания” и принципы формирования жюри объявят на декабрьской сессии Наблюдательного совета в Москве. Наиболее вероятно, что в каждой из стран в жюри войдут по 8 человек, четверо из которых должны быть профессиональными музыкантами, а остальные — просто известными и публичными персонами.

 “Означает ли это, что если бы голоса жюри учитывались уже сейчас, то победителем “Евровидения-2008” был бы другой исполнитель?” — спросили журналисты Зитца Баккера, представителя “Евровидения” по связям с общественностью, после заявления его босса Сванте Стокселиуса о том, что “в Белграде результаты голосования резервного жюри и телевоутинга сильно отличались”. Г-н Баккер обтекаемо пояснил, что на “Евросонге” в Белграде “еще действовало правило не разглашать результаты голосований резервных жюри”. Однако, по нашим данным, у жюри действительно побеждала именно “западная страна”, а не Дима Билан из России, как и говорила Мария Шерифович. Это же, видимо, и взбесило Терри Вогана.

Большое значение имеет, конечно, в какой пропорции будут складывать телевоутинг и голосование жюри — 80 к 20 может дать один результат, а 50 на 50 — совсем другой. Любопытно также, насколько профессиональные жюри в странах сойдутся во мнениях с собственными народами. В Латвии и Украине, например, “профессионалы” могут и не дать, в отличие от телезрителей, высший балл очередному раскрученному в их странах поп-герою из московского шоу-бизнеса. В то же время на крупнейшем еврофоруме ESC Today многие блоггеры задают вопрос, комментируя нововведения: “А насколько, например, окажутся принципиальными члены жюри в Греции и на Кипре — странах, всегда голосующих друг за друга?” Посетитель еврофорума Алекс Кениг из Германии предлагает свой прогноз, в котором по-прежнему главенствует “географический”, а вовсе не “творческий” принцип. “Друг за друга”, по его мнению, будут и жюри: бывшие югославы и Албания; Восточная Европа; бывшие советские республики; Британия — Ирландия; Испания — Португалия — Андорра; Германия — Австрия — Швейцария; страны Бенилюкса; Балтия — Финляндия; Скандинавия — Исландия; Греция — Кипр; Турция — Азербайджан — Босния. В другом блоге звучит голос протеста из Франции: “Что общего здесь с демократией, если субъективное мнение каких-то восьми человек приравнивается к мнению целого народа — сотен тысяч и даже миллионов людей?” Как бы вся эта пертурбация и впрямь не превратилась в иллюстрацию к известной басне Крылова — “А вы, друзья, как ни садитесь…”, или к более свежему афоризму от г-на Черномырдина — “Хотели как лучше…”.